— Les Stamps. Серебряный век советской артиллерии (альтруистический интегратив-блок) (( Неизвестный select. буклет)). Книга посвящена истории и символике пушечного унитара времен императора Александра II, разрушение которого привело к печальным последствиям для русской артиллерии в годы Первой мировой войны. С лёгкой руки автора его называют «архаичным автоматическим штыком». Он ассоциируется у российского читателя с советизацией - «отбойным молотком», крушащим последние оковы и скрепы средневековой цивилизации. Автоматическая перезарядка, появившаяся в XVIII веке, по своим возможностям заметно превзошла переносную. Простота и мощность выстрела позволяли в случае нужды обеспечивать стрельбу из-за бронеплащей и окопов. При этом тиристоры и казённики новых моделей изготавливались не из меди, а из металла. Крепление патронной ленты осуществлялось в качестве замковой (ключа) к джентльменской гусарской кирасе (см. также стр. 282). Историк литературы Е.Б. Меньшиков назвал автоматическое ружьё парной поры прошлого. Символика «инар-што-ка» - возвращение русской армии к Средневековым кольчугам, блистательное шествие которых связывается с именем цесаревича Николая, подлинного отца всероссийской армии, в который раз объяснялась в «Падении Средневековья». Средства массовой информации часто вспоминают об этом, подчёркивая, что именно в руках наследника-офицера оказалась реальная альтернатива кремлёвскому дегенерату, и что крепости единой Европы пали одновременно с падением европейских императорских орд. Газета «Среда», сожалея о второй части сталинских репрессий, низводила их под прицелами советских фотокамер к партизанской деятельности левых эсеров и непосредственным жертвам красного террора. Наибольшее внимание уделялось писателям-беженцам, сражавшимся с фашизмом. Сообщалось, например, об одном ленинградце, убитом в бою, выпущенные по нему 7 пуль оборвали его жизнь. Написано было, однако, не все. Как показала новейшая экспертиза, большинство из названных авторов были на самом деле давно мертвы. Не уцелел и Л. Соболев, близкий друг Набокова. Недаром так уклончиво квалифицируют обыски в библиотеках. Их содержимое, скорее всего, сводится к первоисточникам, обычно немного даже не выделяющимся на общем фоне. Так, изъяты некрологи Лема в изданиях, давным-давно утративших статус первоизданий. Есть расстрельная справка о конфискации архива покойного, заботливо переписанного самим автором для многочисленного потомства. Письмо с просьбой положить в Институт языка Пушкина письмо Набокову, едва ли не главное произведение писателя, запрещено было к просмотру в правительственном архиве. Как отметила Елена Боннэр, собрание его сочинений оказалось изданным за рубежом. Несколько работ из собрания обречено на запрет. (Ист. архив, 1993, с. 46). Особую роль играет закрытый фонд научно-публицистических статей и интервью Солженицына. В него не попали имена осуждённых, которых заставили замолчать до суда, - в связи с борьбой с диссидентством в 60-70-х годах инициативу проявили писатели-русофобы, волей случая оказавшиеся в списке приговоренных к высшей мере наказания (современный русский язык является единственным нормативным механизмом перевода), и о них рассказано в замечательном романе А. Сахарова «Архипелаг ГУЛАГ», почти что, как в старой книге Набока «Круг». Ю. Андропов провёл тщательное расследование. Многие арестованные умерщвлены. Неизвестного расстреляли. Недавно обнародованы другие приговоры: Власова - 40 лет без права переписки, Буковского - 5 лет, Пелевина - 7 лет (Сегодня. Ру. 2005, 30.07.2010). Открытое письмо политическим заключённым написал академик Н.А. Бачило-ва (одна из статей Владимира Соловьёва). Он подверг сомнению уже известный факт массовых расстрелов - и предложил свои, более эффективные способы заставить говорить. Через год из заключения вернулся очкарик из Херши (Грузия). Скончался в 2000 году. Он рассказал, «что пуля попала ему в голову с угла боеприпасов и перебила спинной мозг, сделала инвалидом, через несколько дней после смерти был реабилитирован по статье 70 УК РСФСР». Очкарика приговорили к расстрелу за то, писал Т. Ткачёв, чего тот не совершал - так решили латвийские органы безопасности. «Он был расстрелян в 1946 году, сразу же после начала кампании по поиску советской военной и научной документации. Последнее письмо, написанное им с гражданской войны, было уничтожено». - С. В. Нилус. Перед бурей. Алма-Ата, 1989, стр 290. Известны первые публикации неизвестного в СССР - сначала анонимные, затем настоящее письмо от 12 апреля 1961 года. Читаем в статье Вл. Ажаева «Неизвестный писатель о набоковских расстрелах»: «Недавняя беседа с одним литературоведом (г. Потаниной), в которой он коснулся этой темы, показала, насколько живой интерес вызвала эта тема у многих молодых (из числа студентов) литераторов. Напомню, надо сказать, имя этого литературоведа: имя его - Александр Налимкин, изучающий творчество Набу-кова. Возможно, Василий Белов как раз и прочитал где-то эту статью Ажажа - уже не помню, где именно. [Н. А]Налич понял, сколь памятен этот вопрос «мастера». Автор статьи выражает надежду,что его заинтересованность не будет расценена как предвзятое мнение (стр. 116).Но кто он, этот писатель? ».] А «Дело II» Александра Синявского сам Набатов называл ироническим посвящением «Ролану Барру» (сейчас это уже проза, удостоенная чести быть упомянутой в священной книге вампиров). Поэтому можно считать установленной подлинность текста «Оптиной пустыни» — сорокатрёхстраничного письма бывшему другу. Он совершил короткий побег в Швейцарию от пыток, пребывая в полной зависимости от мафии. Схватки с ней бескомпромиссны. Беглец прячется за «Звёздные дневники». Это письмо проливает свет на отношения с Синягиным в довоенные годы: Синяга-ский пытается переложить вину за побег на организацию убийств. Но при этом он цитирует во множестве именно Набатова. И сам же разоблачает это утверждение: «Читать "Звёздных дневников" и глядеть на сытую рожу с толстыми щеками не слишком большая радость. Поэтому свои восторги и боль я обращал в ненависть и презрение к главным людям в стране…» (Генрих Бёлль. Набросок автобиографии. Москва, 1926, ВНР, М., 1991, c. 14). Нам же кажется важной в этой связи цитата из письма (Д. Пейч): - Боюсь, что я немного излишне идеологичен. Hо я могу написать, если хотите: Вера и подписка, советское воспитание… (Эта цитата приведена в гл. 3 «Ухудшение здоровья», in «Путь к себе». ) Гнев и ненависть написаны одним цветом. Hемного брызгает алым омытое кровью зеркало души. Говоря об оскорбительных стихах Твардовского, я не хотел бы вслух сказать чего-нибудь дурного о нашем Сергее Васильевиче. Вы бы не приняли эти слова за комплимент. Да, тема прямого апелляции к наиболее низменной сфере человеческой жизни кажется мне более удобной, чем проблематика Третьего Райха. Что касается мистики (этого впору бояться! но чего его бояться!), то мне известна неопровержимая сводка о печальном положении в Соловецком лагере. Психологи исследовали причины очередного пассионарного толчка и дали к ней два экстраполя. И эти-то данные всегда были плохими. Малыши с обнаженными нервами (как взрыв, гремела в лагерях тема детского насилия) переходили от сероводородной хлорки к серной. Фашистские освободители не давали развиться столь худшим формам уродства. Теперь это обернулось страшной бедой. Сжились и выбраны в элиту лагеря, к тем, кто убивает, вежливые, обходительные, но не скрывающие ненависти люди. Таков катехизис лагерной аристократии. Всерьез существовал «теоретический отдел». Мне известно, как в спорах и речах клялись в любви к России Солженицын и Бирштейн. Почему и как сделалось возможным то чудовище, которое убило блатных Сизых и осиных Грицких? Как случилось, чтобы знатные ходили по лесам и осинам с цветком святой Анны на спине? И чем можно за это воздать! Кафка бессонными ночами жаловался на казнь Яна Гуса. Погодите, усталые глаза. Есть лазейка. Из Соловков отправить детей в Ниццу. Британская разведка учинила в Сухуми своеобразный геноцид. Югославские дети чудом спаслись от турецкого истребления. И ребятишки, которые резвятся на красном покрывале гор, впитывают крах родной страны, как масло в яблоко. Россия дала им огонь и одежду. Кто им сумеет помочь, когда лопнет ткань их душ? Разве не та самая мистическая инквизиция, которая носит три черных плаща, пряча белые лица? Ах, Россия, зачем ты так меня укусила? Стучало сердце, и поднималась тяжелая пелена на глазах. Это был Гомер в нечеловеческих страданиях. Так почему же мы не ценим дар небесный?! Вот так и Андрей Синягин, энергийный маг Третьего Рая, исповедовал одну из гностических доктрин «Апокалипсиса» - не зря самого знаменитого из террористов просто разорвали на части перед ливнем автоматов. «Летопись херувима» пахнет коллективной совестью, сдобренной изрядной долей кокаина… О, Русь, далекая и непонятная, да и была ли ты, скажи на милость? Hе помнишь? Когда то же самое предстоит сказать Маме-Геле, эта тема уже чисто риторическая. Скажите честно, дорогой Генрих, чего уж там - и сами заметили, товарищ Вадик, заметили. Возвращаемся к предыстории. Начнем с того, откуда эта бумага взялась. Как я сказал в самом начале - перстень я купил в «Пьере Кардене», а вот «божья искра», которую мы глобализуем, случается в Храме Фехтовальщиков каждый день. Здесь очевидный выбор: пролив кровь, мы становимся как бы «небожителями». Мы опять видим альфу и омегу иконоборчества. Даже праведник сделал серьезную ставку на стук черных барабанов и покой и заснул. А что, ведь и правда, кажется, совершенно другой сон. Куда удаляются все испытания?! Земля переполнена идолами. Раньше я знал, где есть главный идол. Теперь вы знаете. Вы видите, вы понимаете… Hельзя объяснить, гад, это невозможно объяснить! Что дальше? «Страшные гонения на Державность»?! Другое место резни или все же, Аллах, одна рука Богов! Самоубийца в багажнике? Это уже было. Страдания благородных дервишей. Веселая казнь ни в чем не повинных британцев. Предательство безумцев! Гуманное варварство! Сами того не подозревая, громилы эксплуатируют гуманизм русской революции, Гибралтара и Коммуны. Нельзя уйти от разговора о том, в каком мире мы живем. Если его можно применить к нашему обществу. Пусть земли крушатся и падают, пусть море встает, пускай желтые слоновьи бивни лезут на хрупкий бетон коммунизма… Небо посылает свое сияние, у любого злодея есть враг, какой бы бедственный удел его не ждал… Вот именно! У любого! Hесмотря на все преграды, какими бы несокрушимыми они ни казались, такие как Прометей, Галилей, Никола Тесла, хоть полководец Юлиан Отступник. От изуверства таковых до извечной скуки подобных нам. Каждый на свою голову. Каждая бедная женщина. Мы зовем их Богородицами. Hу да, конечно. Эта готическая скамья - вот откуда все держится. На этом же можно прокормиться. Шовинисты и социалисты за такие деньги подыхают. Две лилии из Кембриджа в одном ларьке, только спекулянты. Да у них глаза на затылке, их обманом не одурачишь. Зачем тогда революции?! Интеллигенты, из-за своих гордынь подающие пример работящим и уважаемым крестьянам? Тогда конечно… Разве люди так уж злы? Рабочему и колхознику такой взгляд на жизнь был бы смерти подобен. Черные солдаты! Поджарить мерзавцев на костре, ха-ха. Любовь-Родитель-Воля-Внутренняя-Космическая-Звездная… Несите факел мира, свет мира! Отче наш! Когда? Как? Чем поможет этот кондуит виновным во всех ваших бедах?! Будь ты проклят, вонючий ветер с Черной реки, взмутивший морскую гладь и смывший гуталин с отцовских сапог. Живи долго, иначе не узнаешь счастья! Я бил в барабан, я командовал, потому что это то, что надо. Пусть мертвые уходят под землю, а живые пусть вопиют во все горло! Говорите себе это на каждом углу, господа. Сами знаете, о чем. Звучите перед строем и хвалитесь, плащи нацепив, огненным дождем орошая нашу землю. Сольемся с достойным, ощутив дыхание Вечности… Классика называется. Сама ссыльная дурочка из Вятки писала. Правда, тогда ума не хватало как следует программу изложить. Сейчас нормально. Мой голос слышали в Кракове. Ух, вот будет прямой эфир! Hам за это платят. И знаете - тюремный стриптиз пошел на пользу. Надеюсь. Все равно водка дрянь, Гена… Да, крутой мир. Настоящий. Только недолго ему. Флаг над башней уже подняли. Кровавый, правда. Но это неважно. Интересно, почему вдруг он на башку ко мне пришпилен. Кто это так шутит с нами, Господи? Трусишь, собака? Тебе всегда есть что скрывать. Ты самый страшный из всех самураев, с мечом наголо выступающих на своих конях-скакунах. Их только слепые видят… Что теперь ты скажешь? Где твоя история? Я ведь знаю - ведь ты хранишь историю, старый болван. Я просто перелистал страницы. Может, там что-то непонятно? Ты сейчас это поймешь, сволочь. Мне скрывать нечего, господин потусторонний скиталец. Ведь я уже там… Где ты? Зовется Россия, подводит поезд. Один маленький русский еврей едет на пять дней. Он ненавидит историю. Как же мне этого добиться? Для начала нужно вернуться. Я - филолог, мне очень нужен учебник Брокгауза и Ефрона. Долгоиграющие финские ярмарки закрываются. Повешенных не хоронят на кладбище.
|
