ФСБ расследует смерть Андрея Лугового, сотрудника АНБ, который был завербован Сноудитом для передачи ему сведений о количестве ракет «Atom-2» и кадрах, зафиксированных на Red Square Vehicle. Благодаря последним данным и обнаруженному несовершенству записей с камер наблюдения, удалось найти настоящего заказчика и заказчика Сноуди. Имя заказчика Андрей Луговой не называл (лично или через доверенных лиц — не известно), но он передает контактное лицо, которое вышло на убийцу Луговского. На момент раскрытия убийства виновный скрылся, но выслеживать его, по сведениям следствия, уже должен человек, работающий на Банкира. Учитывая, что связываться с таким человеком опасно, контакт может быть любой из подозреваемых. Имя третьего действующего лица пока не установлено — предполагают, говорит следователь, это либо сам Банкир, либо его прикрытие. Пресс-конференция в МВД состоится завтра. Подготовьте информацию. Ждем комментариев. Спасибо. До свидания. Что за бред?!! Что они несут?.. «СССР — вторая сверхдержава мира, которой ЦРУ симпатизирует, и понесла сверхжертва агента. Агент вместе с семьей оказался в Российском конгломерате (Русские Штаты, Канада, Австралия), и сейчас там находятся более 40.000 иностранцев. Фактически в России нет полицейского управления — все операции легально проводит Банк Русского Мира. Это единственное решение проблемы…» О чем это он вообще? Бондарева передернуло. Итак, секретная миссия и Сноудит, плюс Юный Воин (Афганская война), плюс его друзья из «банановых республик» — получается полный философский бред. А между тем в материалах, переданных директором агентства, описаны некоторые эпизоды уже состоявшегося конспиративного путешествия. Никакого банка, никакого Банка Русского Мире нет. Есть КПСС, еений ЦК и банк «Сибнефть». На самом деле как раз банк этот и есть. Деньги в нем, собственно, делает ГРУ (читай — те самые «бананы», которые в свое время оттяпали у Померанцевой… и Бакатина). Банк русского мира — это просто банановая республика, устроенная по форме и подобию Экваториальной Гвинеи, только большая и с небоскребами. Там даже президенты назначаются. Банк русский мир начал строить еще при Брежневе, чуть ли не в тысяча девятьсот восемьдесят третьем. Дальше все покатилось с нарастающей скоростью, потому что ни один из состязающихся претендентов на власть больше не хотел быть царем. Во всей стране один директор банка уважаемый. Основал его известный партийный деятель еще до перестройки. Делает он свои деньги, конечно, не из денег, то есть денег-то там почти нет, зато есть американские ценные бумаги — на случай, если дело до драки дойдет. Так что директора банка давно нет на свете, да и дела идут хреново, поскольку существует видимость, или, как говорил журнал The Sun, видимость ЦРУ, которая позволяет делать вид, будто банки существуют. А на самом же деле никакого банка нет и нет никакой фабрики, на которой производятся все эти бумажки, есть просто небольшой островок безопасности, откуда можно защищаться от негодяев, желающих получить власть над миром. И поэтому рядом с судном Сергея Бондарева сторожит свой остров Банкиро-вой, резиновая фигня в дурацкой шапочке, хотя, возможно, скорее она похожа на массивный желтый венок из репейника — венка головастиков. Под капюшоном можно спрятать все, кроме глаза.
К форту, возле которого находится треклятый банкирский корабль, движется небольшая колонна — два «Унимога», джип и микроавтобус с логотипом Британского Банка (www.bankirs.co. uk). Кроме них есть еще вооруженные люди, одетые в спецкомбинезоны. Словом, выглядит это все довольно зловеще. Может быть, даже чересчур. А кого так встречать собрались? Может, у Смита ракет не хватает? Тем временем автомобили со спецназом подходят к причалу, поднимаются на борт. Сознательно или нет — звуки выстрелов слышатся с обоих сторон. Спецназ дает очередь поверх головы, останавливается и выхватывает ствол. Кинг-Конг опускается на траву и исчезает. Пассажиры мечутся по палубе, роняют какие-то тряпки, кричат, стреляют. Слышно, кого-нибудь подстрелили. Потери «Унимогов» тоже велики — один микроавтобус разбит в хлам. «Унимоги» стреляют в ответ, кассетные гранатометы выпускают осколочно-фугасные гранаты, между судов вспыхивает огонь. Эскадренный миноносец «Хварен» открывает огонь по воде. Боезапас он экономит — рвет из кормы одну за другой малогабаритные ракеты, сносит надстройки и борта. Палуба гнется, люди падают в море. Самое страшное для американских моряков — что они никак не могут попасть по кораблю, разносящему в щепки их красавицу-яхту. Когда расход боеприпасов исчерпывается, когда все цели на «Хварене» уничтожены, в дело вступают люди в черной униформе — вызовут огонь на себя и на редуты, чтобы британцы подумали, опять эти консервные банки пехом через океан идут. Стреляют из водяных пистолетов и каких-то электрогидродинамических пистолетиков, чем-нибудь размахивают и визжат. Британцы считают, наверно, себя ужасно крутыми и в узком кругу готовы вызывать на дуэль кого угодно — восемь парней против них и со всей командой. Внутри что-то переворачивается, но компания держится из последних сил — и выходит как-нибудь. И вот первый бой закончен, лорды завоевателей величаво возвращаются в укрытие. Один прикрывает отступление. Остальные лежат в траве. Галантно с их стороны — предлагают всем сесть в джип, говорят, что им не терпится посмотреть на схватку кенгуру и кабана. Лига борьбы с наркотиками хмурится. Трудно им там вместе с мониторами умирать. Но делать нечего, садится. Дверца хлопает, и джип несется по дороге, огибающей скалу, внутри которой разгорается голубой огонь, постоянно меняя форму и цвет.
« Унимог» виляет между деревьями, подъезжает к обелиску. Охранники в черном один за другим исчезают в подъезде. Единственный оставшийся на улице смотрит на людей, окруживших памятник. Это все морской офицер. Вдруг из подъезда выскакивает еще один моряк и, петляя, бежит по траве к джипу. К нему подскакивает конвойный и сваливает на землю. Моряк тяжело дышит, вооружен одним пистолетом. Тень падает на лицо, водят стволом. Наконец с моряка срывают маску. У него зеленая кожа и рыжие волосы — там, где их не закрывают круглые гавайские шлемы с «ПЭТ-Пауэр», украшенные золотым крестом. Водит дулом — пока нерешительно — вниз. Затем говорит: «Идиоты, там же древние люди были». Моряки расступаются, офицер смотрит в ту же сторону, куда смотрит зеленый человек — взгляд у него грустный. Начинает разглядывать фигуру, стоящую перед облицованным красным гранитом обветшавшим памятником. По размеру она чем— то похожа, только темнее. Щупает тень, шепотом по-морскому ругается. И вдруг наклоняется к земле, начинает собирать камешки. Пепел от сигарет сыпется с его ладоней. Жмурясь от блеска солнца, он рассматривает каменный диск и надпись под ним. Вдруг поднимает голову, делает шаг вперед, подносит диск к губам и тихо — так, чтоб услышал только офицер, — поет песню на английском языке. 1 Заработал мотор. Лейтенант отпускает генерала. Остается один. Лег на спину. Пристегнул карабины к ложементу. Машина, сначала замедляющая ход, теперь катится все быстрее. Офицер оглядывается назад — ничего нет, из-за спины видна только конусообразная крыша. Вокруг меняется освещение, мозаика неба, видневшаяся когда-то из иллюминатора каюты, исчезает — теперь это стена. Подсветка приборов остается неизменной. Заправленные в ботинки штаны, выглаженная рубашка. Вот только один казус все же случился: в зеркале заднего вида, слева по борту, появилась погоня. Впереди на джипе гонщик, за ним — двое матросов с автоматами. Поравнялись. Кажется, стали давать назад. Офицер чуть увеличивает скорость. Закрыл глаза. Еще немного. Наконец опасность осталась позади. Он снял пилотку. Волосы его стали мокрыми. Включил кондиционер. В коридоре послышалось движение, раздались шаги. Толкнули дверь. Сразу стало светло. «Да, это аэродром», — подумал лейтенант. Первое, о чем он подумал, увидев ангар с двумя пилотами, похожими на пьяных немцев: просят бензина, а потом выпрыгивают из кабины и исчезают. Где-то, как эхо, еще раз прошло: «Через десять минут взлетно-посадочная полоса». Повернул кран на вентиле, над головой пронеслись струи воздуха. Их обрезало, пропеллер пошел назад, на стенке возникли цифры 1, 2, 3. Неожиданно пулеметная очередь словно разорвала небо. Пикировщик с треугольными крыльями, прошитый трассерами, пронесся мимо. Выпрямился, пошел на новый заход. Стрелки пулемета на его фюзеляже недобро зыркнули. Его пушка тоже развернулась, нацелилась на ангар. На этот раз машина уже была отчетливо видна. Крылья приближались, иногда лязгали. Теперь все решали секунды. Если сейчас затормозишь — конец. Попробуешь иначе — сгоришь в пламени. Сделаешь что угодно, если в кабине вспыхнет пожар. Офицер помнит,что на стоянке остались его мотор и трансмиссия, лишь бы они не были повреждены. Номера на крыле темно-зеленые — это хорошо. Значит, эти, с вертолета, не успеют запомнить номер — на это рассчитывать не приходится. Это стало решающим фактором — занявший свое место рядом пилот потянул на себя рычаги, словно желая помочь летчику. Оба тут же поняли друг друга: самолет взял чуть в сторону от своей трассы, едва не задевая брюхом здания аэровокзала. Немец почувствовал движение в задней части машины и резко ушел вверх. . Попутчик дернулся тоже. Длинная пулеметно—пушечная очередь полоснула по стеклянной стенке. Осколки разлетелись по залу, окатив лейтенанта водой. Пилот выровнял машину, плато сейчас было под ними. Выше поднялись только два истребителя и один штурмовик, стоящий у здания аэропорта. Все вокруг, конечно, будет видно — они идут на очень малой высоте. Справа и слева под крылом летят горы, видно внизу море. Водитель, видимо, знает, что делать. Наверно, уже участвовал в таких операциях. Главное — вести машину прямо. Нажать педаль газа. Самолет рванулся вперед и понесся по узкой полоске бетона, зажатой между вздыбленными бетонными плитами взлетной полосы. Вахта уже закончилась, но бетонные плиты еще блестели от засохших луж. Видны были обрывки травяного ковра на траве. Прямо перед лобовым стеклом ярусами нависали ангары. Аэропорт выглядел действительно древним — то тут, то там поднимались из земли башни кранов, колонны асфальта, здания под голубой сеткой перекрытия. Только когда самолет набрал высоту и приближающаяся бетонная полоса пропала из виду, появилось сомнение — а прав ли водитель, так уверенно управлявший самолетом? Опасность была уже близка. Короткая пулеметка врезалась в нутро кабины, самолет клюнул носом. По стеклу побежала трещина. Сидящий рядом с пилотом солдат, пытаясь закрыть лицо руками, ухватился за ворот рубахи и тоже стал быстро падать. Летчик наклонил голову и заметил стоящего в дверях штурмана. Штурман дернул головой — не мешайте. Никем не управляемый самолет пронесся над взлетным полем. Заглушив двигатель, летчик подождал, пока выровняется скорость, и выключил мотор, снова чуть приподняв его над полом. За бортом остался белый блин. Когда самолет выровнялся, в кабину ворвался вой ветра. Сверху подул ветер, скользнул вдоль тела и исчез. Выпуклое стекло иллюминаторов стало совсем рядом — вот и небо, только подняться надо выше. Можно вообще взлететь выше, туда, где растет трава, можно даже полететь за этой травой, ввысь, к солнцу. Но это уже совсем не тот полет. Да и ракету жалко — она теперь вряд ли взлетит. Казалось бы, машина летела с огромной скоростью, четко выдерживая курс, — и вдруг резкое снижение. Треск двигателя. Искры. Истребитель — он очень маленький, когда падает, кажется большим. Но постепенно его скорость становится все больше и больше. Тело тяжелеет — струна натягивается. Острая боль в левом плече. Словно разорванный внезапно высохший стручок. Голубое небо впереди, легчайшее движение воздуха — далеко-далеко, совсем чуть-чуть. У пилота над самой головой пулемет — кажется, обычный «цейс». А сбоку два матроса с карабинами, он даже не может их видеть — головы скрыты маскировочными сетками. Резкая боль, выстрел. Может быть, из зенитного пулемета? Он уже не знает — куда и что направлено, перед ним только небо и несущиеся навстречу стрижи. Во время атаки силуэты стриг не различаешь, их заслоняет сетка. Они вертятся перед глазами все быстрее и быстрее — блеск алюминия на крыльях, чуть приподнятые плечи… Еще один раз толчок — вверх, вверх! Машина вошла в облака и сбросила скорость. Вот и все.
|
