爱吃狮子唱这首歌的石狮先生故事的延续: 石室詩士施氏, 嗜獅, 誓食十獅。 氏時時適市視獅。 十時, 適十獅適市。 是時, 適施氏適市。 氏視是十獅, 恃矢勢, 使是十獅逝世。 氏拾是十獅屍, 適石室。 石室濕, 氏使侍拭石室。 石室拭, 氏始試食是十獅。 食時, 始識是十獅, 實十石獅屍。 試釋是事。 这些都是中国人特别深刻的东方微妙之处！ 关于拼音: Shíshì shīshì Shì，shì shī，shì shí shí shī。 Shì shíshí shì shì shī。 Shí shí，shì shí shī shì shì。 Shì shí，shì Shì shì shì。 Shì shì shì shí shī,shì shǐ shì,shǐ shì shí shī shìshì. Shì shí shì shī shī，shì shíshì。 Shíshì shī，Shì shì shì shíshì。 Shíshì shì，Shì shī shì shí shì shī。 Shí shí缧缧缧缧缧缧缧缧缧缧缧缧缧缧缧缧缧缧缧缧缧缧缧缧缧 Shì shì shì。 广东话阅读(utphin系统): sek6sat1si1si6ji6si6si3si1sai6ji6sap6si1 si6si4si4si1si5si6si1 sap6si4sik1sap6si1sik1si5 si6si4sik1ji6si6sik1si5 si6si6si6sap6si1ci5ci2sai3sai2si6sap6si1sai6sai3 si6sap6si6sap6si1si1sik1sek6sat1 sek6sat1sap1si6sai2si6sik1sek6sat1 sek6sat1sik1si6ci2si3ji6si6sap6si1 ji6si4ci2sik1si6sap6si1sat6sap6sek6si1si1 si3sik1si6si6
这部高调的中文文本的内容与这部童话的延续: 石洞里住着一位诗人石狮先生，他爱吃狮子，发誓要一坐吃十只。 他经常去市场，在那里他看狮子是否被带来出售。 有一天早上十点，十只狮子被带到市场上。 与此同时，石狮抵达市场。 他看见那十头狮子，就用箭杀了他们。 他把十头狮子的尸体带进了一个石洞. 石洞里潮湿. 他命令仆人们把它清理干净. 石洞清理完毕后，他开始进食。 而当他开始吃东西的时候，原来这十头狮子居然是十头石狮子。
试着解释一下！ -他笑着说着哭着。 然后他上床睡觉。 他第二天早上醒来，什么都不记得了。 他们是二十具狮子尸体. 但仆人们又报告说，有十只狮子裹在垫子里。
这是非常有趣的。 然后他打电话给警卫，找出是谁干的。 -是的-他们告诉他了 "我杀了十头狮子，把它们缝成垫子。 石石笑得更大声了，然后命令手下把尸体和被杀的狮子一起埋在犯罪现场。.. -我问。 —他们都被处决了，尸体被埋在同一个坟墓里......我想："向这位士师学习他对诗歌的热爱会很有趣。"那杀狮子的叫什么名字？ -我问。 -他的名字是...我没时间说完。 一个大约十岁的男孩跑进房间，脸上和手上有新鲜粘土的颜色—显然是从烤箱里新鲜的：他被热得浑身发红;头上是黑色头巾上的红色绷带（反之亦然）。 男孩跑到桌子前，从桌子上抓起一个杯子，把里面的东西倒在头上。 -这是什么？ -是茶,先生 它应该喝糖和蜂蜜......但不要害怕！ 茶加蜂蜜，他说。 -警卫问，如果它是煮蜂蜜。 男孩走到一个四面八方针头伸出的盘子前，上面装饰着一座山米，抬头看了看。 然后在鼠标上。 最后，他选择了一个更胖的针，并把它放在他的嘴里。 把它扔在一个盘子里，他转向我：-我的名字是Om。 石先生有一只狗叫玉凤，我知道她会为他做什么。 我知道她会吃喝。 我对石先生说："先生！ 你喜欢狗吗？ 拿玉凤来！"他把她抱在怀里。.. -那狗叫什么名字？! "庄子问。-现在这只狗叫什么名字？.. -我不知道，先生。 但她在同一天死了。.. 然后我发现了史先生和他对诗歌的热爱：他是一个非常聪明的人！ 而且他在一张五官精致的脸上也有一双漂亮的眼睛！.. "嗯，那人叫什么名字？"-我问。 -他的名字是... 但是庄子没有让我说完：他抓住我的肩膀，把我拖到另一个房间里，其他戴着头巾的红脸的男孩已经坐在那里（显然他们是他的学生）。 -听我说！ 这也是关于对诗歌的热爱。 什么都别问我。.. 而在一般情况下，这是更好的，他从来没有别的，甚至在他的想法告诉任何人：他可能会被冒犯！.. 他指着一个坐在角落里的男孩，脸上有新鲜粘土的颜色。 我花了一段时间才意识到这是一个男孩—他的肤色和手非常相似（只有手厚一点）与你的老师......但后来我看到他嘴里有一个茶匙针！ 他看起来很像庄子，只是他有一双大眼睛和一张小嘴。 我不知道他的名字 他很瘦，脸色苍白，可能是因为他经常坐在没有食物的寒冷房间里，或者喝蜂蜜（有时甚至是水）的茶。 他盘腿坐在地板上，双手放在头上。 当我走近时，男孩慢慢地向我抬起他那双漆黑的大眼睛，充满了体贴和悲伤，这让我想起了我的朋友赵先生的样子。 那眼神似乎在告诉我一些重要的事情，但我无法理解它的含义。......他笑了。 真奇怪！.. 他经常谈论的事情，竟然在这里很近，在同一时间那么远！.. 他的脸色非常苍白，好像他的皮肤复盖了他的头骨。 鼻子和嘴唇似乎被画了。 他的眼睛睁得大大的，好像他，一个男孩，也喜欢诗歌。 他的嘴唇似乎形成了与我非常相似的词。 我还是不明白他对我说了什么。 笔记丢失在某个地方，这可能就是为什么这些话如此铿锵清晰的原因。 我在修道院里学到的同样的语调在莫静宜先生的诗和歌曲中给我留下了深刻的印象。 那天晚上我们相处得很奇怪. 不仅如此-在我们的友谊中，我们经常喜欢在同一时间交谈。 现在就是这样。 突然，男孩拿了一块肉，给自己切了一大块。 与此同时，他低头一看，咧嘴一笑，嘟囔着什么。 我为他感到难过。 陈姐姐和我们在一起。 她黯然一笑。 她又从盘子里拿了一块，放在男孩的腿上说："这是生鱼片。"你最喜欢的菜之一。 试试。 你一定饿了。.. 莫先生开始重复，我也应该试试萨沙。 说完这些话，他把两块肉都拿在手中，开始在地板上移动。 一块仍然落在地上，女孩们厌恶地看着它。 注意到这一点，我开始用同样厌恶的鬼脸将香囊切成小块。 唯一阻止我这样做的是这个男孩的眼睛变成了什么—他们看起来像燃烧的煤炭。.. 有人敲门. 门打开了一道裂缝。 她和门框之间只有一根头发. 有人从裂缝里窥视着. 然后听到兴奋的声音。 警卫在说话。 一边说话，他进入说，解决陈：-听我说！ 有人在桌子上留了张纸条。 嗯，不......你看这个......常七起身，朝着走廊走去。 另一个守卫跟了过来。 陈奇立刻回过神来，把纸递给了常。 两人都开始读它，有时停下来，互相递上书面。 他们中的一些人有印章，一些人没有印章。 很明显，警卫充满了当时的责任。 很明显，他们对这张纸非常兴奋......最后，常七把它交给了茶承宇，茶承宇正从他的角落里看着他们。 其他人毫不留情地注视着会议的进行。 一片寂静。 然而，没有什么困扰我要么。 一切都完全按照规则进行。 在这种情况下，有必要等待导师的标志。 然后学生必须为自己选择一个职业。 如果导师不注意学生，他被要求。 他简单地解释了这是怎么回事。 然后另一个学生走过来对他说："你！""我！"导师会回答。 另一个学生开始问他问题，问他指出每个在场的人。 这被称为"证人访谈"。"每次直接作证都有罚金，看证人的重要性......我想起了坐在图书馆的关叔。 据我所知，他现在感觉很不舒服。 我自己尽量不表现出我的敏感. 我不时轻轻地叹了口气。 我不知道它会如何结束。 当然-另一个打屁股。.. 然后门又开了，警卫尖叫着：在门口，站着另一个警卫，前面放着一个看起来像一个大包裹的东西。 进入房间后，警卫将他交给了Chang。 第二个警卫从他们身后走了进来，显然带着一个标志。 Chang仔细检查了他带来的东西，小心地把它藏在毯子下面。 紧接着，他离开了房间，我们又独自一人。 不久春梅给我打电话，叫我穿好衣服。 几分钟后，我站在卧室的门槛上。 一匹白马在门口等着，拍着蹄子。 春野坐在上面，握着缰绳。 我跳上马鞍，与查扬交换了一眼，大声笑着。 除了我们，还有其他几个仆人来观看演出。 孙思明接过缰绳，把门闩上。 这就是一切发生的地方。 平时踢退的马，这次听从了朱王。 就好像是一个头脑迟钝的人把她拉上了缰绳，把她带到马厩里。 门外传来一阵笑声。 这些话难以理解. 但是有很多笑声，对我来说太多了。 不搭理我，春燕转身对香儿说–-请好心，泡茶！ 她说话的声音低得惊人，像是对一个蒙古女人鞠躬。 就像当时在一块肉上算命一样。 虽然入口处的走廊太亮了，不适合举行茶道。 茶道通常在我们的厨房举行。 是的，冬天我们喝茉莉汤，在半黑暗中与糖果一起喝。 在夏天，在杨树的阴影下。 我想知道我为什么记得？ 当然，我有时会听到"茶会"和"牺牲"这两个词，但我对此并不太重视。 而现在，看着曾经通往厨房的走廊入口的地方，我意识到这就是它的样子。 现在那里一片空白. 就像有人剪掉了一块墙。 或者，也许这是一个狭窄的门切入岩石，背后开始了一个秘密通道。 底部有一个悬崖. 右边和左边都是黑暗。 我的结论-是一个地下通道？ 据说通道被堵住，沉入地下。 那它为什么能活下来？ 什么样的力量把他掌握在手中？ 如果不是他，那他是谁？ 也许老鼠毕竟？ 他们是否在夜间行走并啃食他们的方式进入其他世界？ 或者连他们都没有，就陈子冲？ 他在地下室，随着齿轮和螺丝钉，因为有人蛊惑了他，让他可以花时间活人之间？ 但他在这里住了快二十年，怎么能在这样的地方活下来呢？ 他在哪里？ 奇怪的是，我看了多少次他卧室的墙壁，但我从来没有见过他......走上楼梯，我觉得好像有什么油腻和可怕的东西在我的皮肤下爬行。 人们的手因恐怖而麻木. 似乎有人从墙上看着你......突然我注意到他们—他们坐在通往地下室的门两侧的墙上。 我一在他们旁边，我看到的那些就变成了雕像。 他们有六个人。 他们几乎是透明的-他们的身体和头部穿过墙壁。 在他们下面扭动的是用白色油漆制成的铭文："。.. 赵王子。..""周曼努伊洛。.." "... 强盗王健。.."后面跟着一个长长的划掉的名字。 他们一定是敌人。 其中一个，最年长的，说："。.. 但我会警告你们三个。 无论你做什么，即使你设法击败敌人。 猜猜谜语。"他神色如此神秘，仿佛知道了什么。 我设法做的只是做一个不起眼的眉毛标志。 我很清楚他要问什么问题。 它可能救了我。 在那之后，即使在Cho Goju的帮助下，也没有发生任何不寻常的事情。 另外两个人冷漠地等待着答案。 那些我不会想出来的东西。
Продолжение истории господина Ши Ши, который любил есть львов и спел эту песню:
石室詩士施氏, 嗜獅, 誓食十獅。
氏時時適市視獅。
十時, 適十獅適市。
是時, 適施氏適市。
氏視是十獅, 恃矢勢, 使是十獅逝世。
氏拾是十獅屍, 適石室。
石室濕, 氏使侍拭石室。
石室拭, 氏始試食是十獅。
食時, 始識是十獅, 實十石獅屍。
試釋是事。
Это китайские особо глубокие тонкости востока !
На пиньинь:
Shíshì shīshì Shī Shì, shì shī, shì shí shí shī.
Shì shíshí shì shì shì shī.
Shí shí, shì shí shī shì shì.
Shì shí, shì Shī Shì shì shì.
Shì shì shì shí shī, shì shǐ shì, shǐ shì shí shī shìshì.
Shì shí shì shí shī shī, shì shíshì.
Shíshì shī, Shì shǐ shì shì shíshì.
Shíshì shì, Shì shǐ shì shí shì shí shī.
Shí shí, shǐ shí shì shí shī, shí shí shí shī shī.
Shì shì shì shì.
Кантонское чтение (система ютпхин):
sek6 sat1 si1 si6 ji6 si6 si3 si1 sai6 ji6 sap6 si1
si6 si4 si4 sik1 si5 si6 si1
sap6 si4 sik1 sap6 si1 sik1 si5
si6 si4 sik1 ji6 si6 sik1 si5
si6 si6 si6 sap6 si1 ci5 ci2 sai3 sai2 si6 sap6 si1 sai6 sai3
si6 sap6 si6 sap6 si1 si1 sik1 sek6 sat1
sek6 sat1 sap1 si6 sai2 si6 sik1 sek6 sat1
sek6 sat1 sik1 si6 ci2 si3 ji6 si6 sap6 si1
ji6 si4 ci2 sik1 si6 sap6 si1 sat6 sap6 sek6 si1 si1
si3 sik1 si6 si6
Содержание этого по китайски высоко тонального текста с продолжением этой сказочки:
Жил в каменной пещере поэт господин Ши Ши, который любил есть львов и поклялся съесть десять в один присест.
Он часто ходил на рынок, где смотрел — не завезли ли на продажу львов?
Однажды в десять утра десятерых львов привезли на рынок.
В то же время на рынок приехал Ши Ши.
Увидев тех десятерых львов, он убил их стрелами.
Он принёс трупы десятерых львов в каменную пещеру.
В каменной пещере было сыро. Он приказал слугам прибраться в ней.
После того как каменная пещера была прибрана, он принялся за еду.
И, когда он начал есть, оказалось, что эти десять львов на самом деле были десятью каменными львами.
Попробуй-ка это объясни! — говорил он и плакал от смеха. Потом он лёг спать. На следующее утро он проснулся и ничего не помнил. Это были двадцать львиных трупов. Но слуги опять доложили о десяти львах, завёрнутых в циновки. Было очень смешно. Тогда он вызвал стражу, чтобы выяснить, кто это сделал. — Я, — сказали ему. — Я убил десять львов и зашил их в циновки. Ши ши засмеялся ещё громче, а потом приказал своим людям закопать трупы на месте преступления вместе с убитыми львами… — А что стало со стражами? — спросил я. — Их всех казнили, а трупы закопали в той же могиле… Я подумал: «Интересно было бы узнать у этого Ши ши про его любовь к поэзии». — А как звали того, кто убил львов? — спросил я. — Его звали… Я не успел договорить. В комнату вбежал мальчик лет десяти, с лицом и руками цвета свежей глины — видимо только что из печи: он был весь красный от жара; на его голове была красная повязка поверх чёрной чалмы (или наоборот). Мальчик подбежал к столу, схватил с него чашку и вылил её содержимое себе на голову. — Что это? — Это чай, господин. Его надо пить с сахаром и мёдом… Но ты не бойся! Чай с мёда, сказал он. — Стражники спросили, не кипячёный мёд. Мальчик подошёл к блюду с торчащими во все стороны иглами, украшенному горой риса, и посмотрел вверх. Потом на мышью. И наконец, выбрал жирную иглу потолще и сунул её в рот. Швырнув её на блюдо, он обратился ко мне: — Меня зовут Ом. У господина Ши была собака, которую звали «Юйфэн», и я знал, чем она его займёт. Я знал, что она будет есть и пить. И я сказал господину Ши: «Господин! Вы любите собак? Возьмите Юйфэн!» Он взял её на руки… — А как звали собаку-то?!— спросил Чжуан Цзы.— Как зовут эту собачку сейчас?.. — Я не знаю, господин. Но она умерла в тот же день… А потом я узнал про господина Ши и его любовь к поэзии: он был очень мудрым человеком! И ещё у него были красивые глаза на лице с тонкими чертами!.. — Ну а как звали того человека? — спросил я. — Его звали… Но Чжуан Цзы не дал мне договорить: он схватил меня за плечо и потащил в другую комнату, где уже сидели другие мальчики с такими же красными лицами на чалмах (видимо они были его учениками). — Вот, послушай! Это тоже про любовь к поэзии. Только не спрашивай меня ни о чём… И вообще лучше ничего у него больше никогда и никому об этом даже в мыслях на скажи: он может обидеться!.. Он показал мне на сидящего в углу мальчика с лицом цвета свежей глины. Я не сразу понял, что это мальчик — он был очень похож по цвету лица и рук (только руки были немного толще) со своим учителем… Но потом я увидел у него во рту иглу от чайной ложки! Он был очень похож на Чжуан Цзы, только у него были большие глаза и маленький рот. Я не знал, как его зовут. Он был очень худым и бледным — наверно потому что часто сидел в холодной комнате без еды или пил чай с мёдом (а иногда даже воду). Он сидел на полу, скрестив ноги и положив руки под голову. Когда я подошёл, мальчик медленно поднял на меня свои большие тёмные глаза, полные задумчивости и печали, которые напомнили мне взгляд господина Чжао, моего друга. Казалось, этот взгляд говорил мне что-то важное, но я не мог понять его значения… Он улыбнулся. Как странно!.. То, о чем он так часто говорил, здесь оказалось совсем близко и одновременно так далеко!.. Его лицо было очень бледным, будто его кожа обтянула череп. Нос и губы казались нарисованными. Глаза были широко открыты, словно и ему, мальчишке, тоже нравились стихи. Складывалось впечатление, что его губы складывались в слова, очень похожие на мои. А я всё никак не успевал разобрать, ЧТО он мне говорит. Ноты где-то терялись, потому, наверное, слова были такими звучными и чёткими. Те же интонации, которым я научился в монастыре, поражали меня в стихотворениях и песнях господина Мо Цзинъи. Мы очень странно с ним сошлись в ту ночь. Да и не только в эту — во всё время нашей дружбы мы часто любили говорить в одно и то же время. Так и сейчас. Вдруг мальчик взял кусок мяса и отрезал себе большой кусок. При этом он опустил глаза вниз, усмехнулся и что— то пробормотал. Мне стало жаль его. Сестрица Чэнь была с нами. Она грустно улыбнулась. Взяв с блюда другой кусок, она положила его мальчику на колени и сказала: — Это сашими. Одно из твоих любимых блюд. Попробуй. Наверно, ты голодный… Господин Мо стал повторять, чтобы я тоже попробовал саши. С этими словами он взял оба куска мяса в руки и стал ими двигать по полу. Один кусок всё же упал на пол и девочки с брезгливостью посмотрели на него. Заметив это, я стал с такой же брезгливой гримасой разрезать саше на мелкие кусочки. От этого меня удерживало только то, во что превратились глаза этого мальчика — они стали похожи на горящие угли… Раздался стук в дверь. Дверь приоткрылась. Между ней и косяком оставалось не больше волоса. Сквозь щель кто-то заглянул внутрь. Затем послышались возбуждённые голоса. Говорил стражник. Переговариваясь, он вошёл и сказал, обращаясь к Чэню:— Послушай! Кто-то оставил записку на столе. Что-ли, нет… Вот посмотри… Чань Ци поднялся и пошёл в сторону коридора. Другой стражник пошёл следом. Чень Ци сразу же вернулся и протянул Чану бумагу. Оба стали читать её, иногда останавливаясь и отдавая друг другу исписанные листы. Некоторые из них были с печатью, а некоторые без неё. По всему было видно, стражники прониклись ответственностью момента. Видно было, эта бумага их сильно взволновала… Наконец Чаня Ци отдал её Чаю Чэнъю, смотревшему на них из своего угла. Остальные следили за происходящим с неослабевающим вниманием. Наступило молчание. Меня, так же, впрочем, ничто не волновало. Всё происходило в полном соответствии с правилами. В таких случаях полагается дождаться знака от наставника. Тогда ученик должен выбрать себе занятие. Если наставник не обращает внимания на ученика, его спрашивают. И он в двух словах объясняет, в чём дело. Тогда другой ученик подходит и говорит ему: «Ты!» «Я!» — ответит наставник. Другой ученик и начинает задавать ему вопросы, задав которые, указывает на каждого из присутствующих. Это и называется «« опросом свидетелей». За каждое прямое свидетельство полагается наказание — в зависимости от важности свидетеля… Я вспомнил дядюшку Гуаня, сидевшего в библиотеке. Насколько я мог судить, сейчас он чувствовал себя весьма неуютно. Сам я старался не проявлять своей чувствительности. Время от времени я тихо вздыхал. Чем дело кончится, мне было неизвестно. Уж наверняка — ещё одной поркой… Потом дверь снова отворилась и стражники закричали:« Сюда!» Там, у двери, стоял ещё один стражник, перед которым лежало что то похожее на большой пакет. Зайдя в комнату, стражи передали его Чаню. За ними вошёл второй стражник — видать, принёс с собой табличку. Чанъ внимательно осмотрел принесённое и аккуратно спрятал его под одеяло. Сразу же после этого он вышел из комнаты, и мы опять остались одни. Вскоре Чуньмэй позвала меня и велела одеться. Через несколько минут я уже стоял на пороге спальни. У дверей, цокая копытами, ждала белая лошадь. На ней сидел Чунъэ и держал поводья. Я прыгнул в седло и, переглянувшись с Чаянь, громко засмеялся. Кроме нас, посмотреть на представление пришли ещё несколько слуг. Сунь Сымин взял поводья и закрыл дверь на засов. Тут всё и случилось. Лошадь, которая обычно брыкалась и пятилась, на сей раз послушалась Чжу Вана. Словно какой-то заторможенный человек взял её под уздцы и повёл в конюшню. Из-за двери донёсся взрыв смеха. Слов было не разобрать. Но смеха было много, слишком много для меня одного. Не обращая на меня внимания, Чуньянь повернулась к Сянъэр и произнесла:– Пожалуйста, будь добра, сделай чай! Она говорила удивительно низким голосом и кланялась, как перед монголкой. Совсем как тогда, после гадания на куске мяса. Хотя в коридоре у входа было слишком светло для чайной церемонии. Чайные церемонии проходили у нас обычно на кухне. Да, зимой мы пили жасминовый отвар и пили его с конфетами в полутьме. А летом — под сенью тополей. Интересно, почему это я вспомнил? Я, конечно, слышал иногда слова «чаепитие» и «жертвоприношение», но не придавал этому особого значения. А сейчас, глядя на то место, где раньше был вход в коридор, который вёл на кухню, понял, что так оно и есть. Там теперь была пустота. Будто кто то вырезал кусок стены. Или, может, это была узкая, вырубленная в скале дверь, за которой начинался тайный ход. Внизу был обрыв. Справа и слева — тьма. Мой вывод — это был подземный ход? Говорили, ход был завален и ушёл в землю. Почему же он тогда сохранился? Что за сила держит его в своих руках? Если не он, то кто же? Может быть, всё-таки мыши? Они ходят по ночам и прогрызают себе путь в какой то другой мир? Или даже не они, просто Чэнь Цзычун? А сам он находится в подвале, вместе с шестерёнками и винтами, потому что кто-то заколдовал его настолько, чтобы он мог проводить время среди живых? Но как он может оставаться в живых в таком месте, если живёт здесь уже почти двадцать лет? И где он? Странно, сколько раз я смотрел на стены в его спальне, но ни разу не видел его самого… Поднимаясь вверх по лестнице, я чувствовал, словно под кожей у меня копошится что-то жирное и страшное. От ужаса у людей немеют руки. Кажется, кто-то смотрит на тебя со стены… И вдруг я заметил их — они сидели на стене по обе стороны от ведущей в подвал двери. Как только я оказался рядом с ними, те, кого я увидел, обратились в статуи. Их было шестеро. Они были почти прозрачными — их тела и головы просвечивали сквозь стену. Под ними извивались надписи, сделанные белой краской: «… царевич Чжао…» «Мануйло Чжоу…» «… разбойник Ван Цзянь…» Дальше следовало длинное перечёркнутое имя. Это, наверное, были враги. Один из них, самый старый, сказал:«… но вас троих я предупрежу. Что бы вы ни сделали — даже если вам удастся победить врага. Отгадайте загадку». У него был такой загадочный взгляд, будто он что - то знал. Всё что я успел сделать — так это сделать незаметный знак бровями. Мне стало понятно, какой именно вопрос он собирается задать. И это, видимо, спасло меня. После того, даже с помощью Чо Годжу, ничего необычного не произошло. Остальные двое равнодушно ждали ответа. Те, что за то, чего бы я не придумал. Догадывались, это не было на земле. Они говорили тихо. Враг их. Чжэнь Чоу? Ответа нет. Прозрачные фигуры с ногами, в них торчало по бокам «+ зонт». Но я не знал, что это такое. — Ну что, Чжуан Цзы? — спросил я. Он кивнул и сказал: «Я». Тогда мы с ним стали смотреть на его руки… И увидели то же самое! — Я не знаю, как это произошло. Наверно я что-то сделал неправильно… Но когда Чжуан Цзы увидел меня с этим мечом в руке и понял всё — он тоже его взял! И тогда мы стали драться насмерть на мечах!.. Мы с Чжуан Цзы были в одной комнате. Он сидел на кровати, а я — рядом у стола и читал «Историю государства». — Ты знаешь, что такое «меч»? — спросил Чжуан Цзы. Он был в своём обычном халате и шапке с кисточкой на макушке; его лицо было бледным от волнения (я не знал почему). — Да, — сказал я. И тут же подумал: «А что это значит? А если я не знаю? Тогда что?» Но Чжуан Цзы уже читал вслух: «Когда в древности был убит император, его тело было брошено на съедение львам. И когда он умер, то стал невидимым. Его тело было похоронено в земле и превратилось во льва». «Когда-то, — думал я. — Я буду так же лежать в своей постели и думать о том… О чём? Не знаю…» В этот момент Чжуан Цзы поднял глаза от книги: «А ты знаешь? — спросил он. — Что такое «меч»? Я кивнул. Он засмеялся и сказал: «Тогда я тебе скажу…» Но он не успел договорить, потому что в комнату вошёл Чэнь Ци с двумя стражниками — они несли на подносе два маленьких деревянных меча (один был длиннее другого). Чжуан Цзы был в своём обычном халате и шапке. Я видел, что он взволновался — но не из-за того вопроса про меч (хотя я тоже думал об этом). Он волновал его потому… Что это было? А, вот. Чжуан Цзы сказал: «Я знаю». И я понял — он хочет сказать про себя самого… Мы с ним стали фехтовать на мечах и долго не могли понять друг друга; но потом поняли всё же оба (я даже подумал тогда о том самом слове). «… Я не знаю, что такое «меч»…» Это было сказано Чжуан Цзы. И я понял — он хочет сказать: ты сам знаешь про себя всё и поэтому можешь говорить о нём так свободно! А если нет? Тогда это будет уже совсем другое дело!.. В тот же день Чжуан Цзы, который был в чёрном халате и шапке с кисточкой (я не знал тогда — что это значит), сказал: «Я знаю!» И показал на себя. В тот день Чжуан Цзы сказал: «Я знаю, что такое меч». И я понял — это он про себя. Когда мы вернулись, Чэнь Ци сказал: «Я не знаю…» А я подумал про себя — как же он может знать то… Но тут раздался голос Сянъэр. Она сказала так тихо и внятно (что это было?):— Ты должен спросить его сам! — Что? — спросил я. Но она уже ушла, и Чжуан Цзы тоже ушёл… Я остался один на улице в темноте ночи с мечом у пояса (который не был моим). И тут до меня дошло: это была та самая ночь! Ночь моего рождения!.. Я не помню, как мы ехали в повозке. Помню только — я был очень возбуждён и хотел всё время говорить о том самом… Но Чжуан Цзы молчал (или делал вид). И тогда мне стало страшно: вдруг он тоже думает об этом? Я хотел спросить его об этом, но он уже уехал. И вот я снова в комнате Чжуан Цзы — и опять один… Но теперь мне не страшно: у меня есть меч! А если бы на моём месте был кто-то другой? Я не знаю. Когда мы вернулись, Чэнь Ци сказал: «Вот и всё». И я понял — он говорит о том же самом… Но что это значит? — А что такое «меч»? — спросил я. И он ответил: Это то, чем ты можешь убить себя сам! Но не бойся этого и делай всё как следует… Ты ведь знаешь про это? Вот видишь?.. Я не знаю, что это значит. И никто из нас этого тоже больше никогда и никому… Мы вернулись в комнату Чжуан Цзы — но там уже никого было: он ушёл куда-то с двумя другими учениками (которые были одеты как я). Я не знаю, что такое «меч». Но я думаю — это то самое место в человеке. Я не знаю, что это такое. Но я могу сказать — если бы Чжуан Цзы сказал мне про него раньше (а он никогда этого прежде никому и нигде)… Если б только у меня было время подумать об этом! Я не знаю, как это объяснить. Это было так странно… Как будто кто-то сказал: «Ты знаешь…» И я понял — Чжуан Цзы говорит про меня! Но он никогда раньше ничего такого мне и в голову бы даже прийти ни за что на свете!.. Я не знаю, что это такое. Но я могу сказать — когда Чжуан Цзы говорит о нём… Это как если бы кто-то сказал: «Вот и всё!» И тогда ты понимаешь про себя самое главное! Когда я понял, что Чжуан Цзы говорит про себя — мне стало страшно. Я подумал: «А вдруг он тоже не знает?» Но тут же увидел его лицо в зеркале и успокоился… И ещё один раз мы с ним встретились на улице (или это был храм?). «Я не знаю, что такое «меч»», — сказал Чжуан Цзы. А я подумал: вот так и надо! И стал делать то же самое… Но когда мы вернулись в комнату — он опять был один (или с теми двумя). — А что такое «меч»? — спросил я. «… Когда я увидел, что Чжуан Цзы говорит про себя — мне стало страшно. Но когда он ушёл в другую комнату и вернулся с двумя мечами (которые были похожи на его собственные)…» Я не знаю этого слова! А если бы знал? Тогда как?.. («Убить себя» — это не про то, что я сделал с Чжуан Цзы. Я убил его за все эти годы много раз и без всяких вопросов. — Я не знаю, что такое «меч», — сказал я. Я не знаю, что такое «меч». Но я могу сказать — когда Чжуан Цзы говорит про себя… И тогда он уже ничего больше никому и никогда. Когда мы вернулись в комнату (а может быть это была та же комната?). «… И тогда Чжуан Цзы сказал: «Вот и всё!» Но я не знаю, что это значит. А если бы знал — то как?» Я спросил его об этом в тот же день (или через несколько дней). Он ответил мне так странно! «… И тогда я понял — он говорит про себя самого. А если бы знал…» Я не знаю, что это такое! Но могу сказать: когда Чжуан Цзы сказал мне «вот и всё», у меня в руке был меч (или нет?). – Ну, что же ты? — сказал Чжуан Цзы. Я поднял глаза и увидел его лицо в зеркале… Но он был уже далеко от меня (или рядом). Его опять осталось только его движение на стене, я уже знал меня самого (я опустил его, и я догадался…). Это было страшное выражение. Наверно, если ещё на вас не было…» Это как вошёл тот, на кого я смотрел в этот момент. (Очень здорово… В зеркало — …») и не стал уже все. Когда вы далеко. Да, но — из-за того, как он выходил. Весь. Понял, догадался по его глазам. — «Слушай, ты пошёл к двери». И — всё? И когда они там? Что-то очень — целое и одно? Ты бы успел, вы — нет. Два меча в руках, зеркало, выходящая тень его взгляда — в облаке движения. Потом оказалось одним. Постоял, потом опять его невидимая шея. Он не похож сам и дверь. Набрасывать его вышел, видеть в себе к себе увидел, наверно, другую себя и себя — внутрь — уже шагнул. Как быстро, много ещё: как и было. Всё-таки — ничего. Но слишком медленно он куда меньше, уже. «Мы не видим до того. Сами себя. Мы можем себя увидеть только в движении. Иначе мы умрём, а потом умрёт и движение». Понимаешь? У этого, по-моему, такое выражение лица, да… Однажды он сказал, чтобы я побольше двигался (и чтобы вокруг было чисто). Это, наверное, потому, чтоб я меньше стоял в туалете. Или чтобы со стороны все это было незаметней. Ведь когда стоишь и болтаешь, всё уже заканчивается. Хотя нет, нет: так он думал про тайные части тела. Поэтому никогда не говорил прямо. У него были эти слова. На зеркале (был ли это тот самый день). И чуть раньше. И позже, когда я сидел с другом, прижавшись к нему… Когда там говорили про души. Раньше он иногда говорил: «… Но мы не знаем, зачем мы…» «Нет, мы всё знаем»,— часто я отвечал ему.« Что за глупые слова! Зачем нужно это всё, знаете ли вы сами?» Я думал, он о душе. Хотя вот слово «душа» он повторял часто. Про что угодно. Каждый раз, думая про его руки. Если у него они были… А, ещё «ум». А как это место произносят? «Ми» или «ми»?.. И так часто про «ум». Что у тебя там сегодня? Ничего. Больше нечего, правда?… Нет, с тех пор я больше ничего не сделал. Только иногда иногда. С кем-нибудь, конечно. Чтоб не на себя смотреть. Так никто не смотрел. Зачем? (« Безумец».) Может, кто-то говорит себе «вот и здесь, сейчас, кха-кхм… Что это за знание?» И на всякий случай не выходит. (« Перелом. Безумный».). Но ведь если я начну так думать про других, надо мной в самом деле будут смеяться, разве нет? Но вот, например, вопрос «чего же мне хочется?» я поставил себе сам (когда много лет это делал, бывало. Потому что всем хочется). Чего же хочется? Когда сам себе отвечаешь, это приятно. Чего ж хочется тогда? Вот если сказать «разве это знание, которому мне надо научиться»? Кха. Хм. Конечно. Стать ещё проще. Впрочем, не уверен. Теперь я это знаю наверняка. Просто чувствую. Не знаю — чувствую, значит, знаю… У меня уже такое есть, хотя… Не уверен, скорее, чувствую… «А что случится, почему это случится и что будет после этого? Я ведь знаю уже это все». Вот уже и с этим стало все — этого только не хватало. Получается, мне уже столько раз надо отвечать «почему». А разве этого не существует?« Потому,что оно уже есть».« Нет. Это только вы про него знаете. В нём уже всё есть. Ты… Знаешь, так хорошо себя чувствовать собой. Что есть вот эта комната, где мы сидим, внизу, под нами — и ещё много таких же… и… что что-то будет. Вот когда это увижу. Завтра. Придёт поезд. Я возьму чемодан, газету, возьму верёвку — мы с тобой это уже видели тысячу раз. и мы войдём в вагон, заберёмся наверх, встанем на самую верхнюю полку, схватимся руками за поручни, — вот так, вот здесь. А потом дверь закроется, тогда… До сих пор это так ясно. Даже не видно. Там кто в него полезет, интересно? Больше не буду туда лезть, наконец. Куда же я? А если б узнали… Нет-нет». Я смотрю на свою ладонь — не та ли? Я не знаю, что такое «меч». Но я могу сказать — когда Чжуан Цзы сказал мне про него. И тогда он уже был далеко… Когда мы с ним были в этой комнате (или нет?). Он спросил:« А ты знаешь? — Ну что, — сказал я. Он кивнул и стал смотреть в окно на луну: «Я не знаю». И тут он сделал то же самое (или нет?).
Польский.
Kontynuacja opowieści o Panu Shishi, który uwielbia jeść lwy i śpiewa tę piosenkę: Shi Shi, Shi Shi Shi z Ishimuro, uwielbia lwy i przysięga zjeść dziesięć Lwów. W mieście zawsze można zobaczyć lwa. O dziesiątej jest odpowiedni dla dziesięciu Lwów i jest odpowiedni dla miasta. Nadszedł czas, to pasuje do miasta Shea. Uważał to za dziesięć Lwów, opierając się na bezwładności, tak że dziesięć Lwów zniknęło. Shi-Shi to zwłoki dziesięciu Lwów nadające się do kamiennego pokoju. Kamienny pokój jest mokry, więc opiekun wyciera kamienny pokój. Ishimuro otarł się, a pierwszym posiłkiem, którego spróbował, było dziesięć Lwów. Podczas posiłku po raz pierwszy zdałem sobie sprawę, że to dziesięć Lwów, a właściwie dziesięć kamiennych zwłok Lwów. Konieczne jest zwolnienie próbne. Są to orientalne subtelności, w których Chińczycy są szczególnie silni! O pinyin: Szysz-Szysz-Szysz-Szysz, Szysz-Szysz, Szysz-Szysz-Szysz-Szysz. Szysz-Szysz-Szysz-Szysz-Szysz. Sh-sh-sh-sh-sh-sh-sh-sh-sh-sh-sh-sh-sh Shí Shí, Shí Shí Shí. Shi Shi Shi Shi, shǐ Shi Shi, shǐ Shi Shi Shi shìshì. Shi-Shi-Shi-Shi, Shi-Shi-Shi-Shi. Shi-Shi-Shi, Shi-Shi-Shi-Shi-Shi. Shi-Shi-Shi, Shi-Shi-Shi-Shi-Shi. Шиш-шиш-шиш-шиш-Шиш-Шиш-Шиш-Шиш-Шиш-Шиш-Шиш-Шиш-Шиш-Шиш-Шиш-Шиш-Шиш-Шиш-Шиш-Шиш-Шиш-Шиш-Шиш-Шиш-Шиш-Шиш-Шиш-Шиш-Шиш-Шиш-Шиш-Шиш-Шиш-Шиш-Шиш-Шиш-Шиш-Шиш-Шиш-Шиш-Шиш Shi-shi-shi. Czytanie kantońskie (system utphin): sek6sat1si1si6ji6si6si3si1sai6ji6sap6si1 si6si4si4si1si5si6si1 sap6si4sic1sap6si1sic1si5 si6si4sik1ji6si6sik1si5 si6si6si6sap6si1ci5ci2sai3sai2si6sap6si1sai6sai3 si6sap6si6sap6si1si1sik1sek6sat1 sek6sat1sap1si6sai2si6sik1sek6sat1 sek6sat1sik1si6ci2si3ji6si6sap6si1 ji6si4ci2sik1si6sap6si1sat6sap6sek6si1si1 si3sik1si6si6 Treść tego popularnego chińskiego tekstu i kontynuacja tej opowieści: W Kamiennej jaskini mieszka poeta Pan Shishi. Uwielbia jeść lwy i przysięga jeść dziesięć sztuk na raz. Często chodzi na targ, gdzie sprawdza, czy lwy są sprowadzane na sprzedaż. Pewnego ranka, o dziesiątej, na targ przywieziono dziesięć Lwów. W tym samym czasie na rynek przybył Cece. Widząc dziesięć Lwów, zabił je strzałami. Zwłoki dziesięciu Lwów zabrał do kamiennej jaskini. W jaskini było wilgotno. Kazał sługom posprzątać jaskinię. Po wyczyszczeniu jaskini zaczął jeść. A kiedy zaczął jeść, okazało się, że te dziesięć Lwów to w rzeczywistości dziesięć kamiennych lwów. Spróbuj wyjaśnić! Uśmiechnął się i płakał. Potem poszedł spać. Obudził się następnego ranka i nic nie pamiętał.
Spróbuj wyjaśnić! Uśmiechnął się i płakał. Potem poszedł spać. Następnego ranka obudził się i nic nie pamiętał. To dwadzieścia Lwów. Ale słudzy poinformowali, że było tam dziesięć Lwów owiniętych poduszkami. To bardzo interesujące. Potem wezwał strażnika, aby dowiedzieć się, kto to zrobił. - Tak-powiedzieli mu: "zabiłem dziesięć Lwów i zaszyłem je w matach. Shi Shi roześmiał się jeszcze głośniej, a następnie kazał swoim ludziom pochować ciało na miejscu zbrodni wraz z zabitym lwem... Wszyscy zostali straceni, a ich ciała pochowano w jednym grobie...... Pomyślałem: "ciekawie będzie dowiedzieć się od tego mistrza o jego miłości do poezji". Jak nazywa się zabójca Lwów? - ma na imię...Nie mam czasu, żeby skończyć. Do pokoju wbiegł dziesięcioletni chłopiec z twarzą i rękami w Kolorze świeżej gliny-najwyraźniej świeżo z pieca: był czerwony od ciepła; na głowie miał czerwoną opaskę na czarnym turbanie (i odwrotnie). Chłopiec podbiegł do stołu, chwycił kubek ze stołu i wylał zawartość na głowę. - Co to jest? - To herbata. Należy go pić z cukrem i miodem......Ale nie bój się! Herbata z miodem-powiedział. Strażnik zapytał, czy to miód gotowany. Chłopiec podszedł do talerza z wystającymi ze wszystkich stron igłami ozdobionymi górą ryżu i spojrzał w górę. Następnie na myszy. W końcu wybrał grubszą igłę i włożył ją do ust. Kładąc go na talerzu, odwrócił się do mnie: - Nazywam się om. Pan Shi ma psa o imieniu Yufeng i wiem, co dla niego zrobi. Wiem, że wie, jak jeść i pić. Powiedziałem do Pana Shea: "Sir! Czy lubisz psy? Przyprowadźcie Yufeng!- Trzymał ją w ramionach... - Jak ma na imię pies?! - Co? - Spytał Zhuangzi.- Jak ma na imię ten pies?. - Nie wiem. Ale zmarła tego samego dnia... Potem odkryłem Pana shea i jego miłość do poezji: jest bardzo inteligentnym człowiekiem! Ma też parę pięknych oczu na twarzy z wyrafinowanymi rysami!. "Cóż, jak nazywa się ta osoba?"- zapytałam... Ale Zhuang-Tzu nie pozwolił mi to zrobić: złapał mnie za ramię i zaciągnął do innego pokoju, w którym siedzieli już inni chłopcy o czerwonych twarzach w chustach na głowach (najwyraźniej byli to jego uczniowie). - Posłuchaj mnie! Chodzi też o miłość do poezji. Nie pytaj mnie o nic... I ogólnie, to najlepiej, że nikomu już nie powiedział, nawet w myślach: może się obrazić!. Wskazał na siedzącego w kącie chłopca z twarzą w Kolorze świeżej gliny. Zajęło mi trochę czasu, zanim zdałem sobie sprawę, że to chłopiec — jego cera i ręce są bardzo podobne (tylko grubsze Pędzle) do twojego nauczyciela......Ale potem zobaczyłem w jego ustach igłę od łyżeczki! Jest bardzo podobny do Zhuang Tzu, z wyjątkiem tego, że ma duże oczy i małe usta. Nie wiem, jak się nazywa. Jest bardzo chudy i blady. Być może dlatego, że często siedzi w zimnym pomieszczeniu bez jedzenia lub pije herbatę z miodem (czasem nawet wodę). Siedział na podłodze ze skrzyżowanymi nogami i rękami na głowie. Kiedy podszedłem, chłopiec powoli podniósł na mnie swoje wielkie, ciemne oczy, pełne zadumy i smutku, które przypominały mi mojego przyjaciela, pana Zhao. To spojrzenie zdawało mi się mówić coś ważnego, ale nie mogłem zrozumieć jego znaczenia.......Uśmiechnął się. To dziwne!.. To, o czym często mówi, jest tu tak blisko i tak daleko w tym samym czasie!.. Jego twarz była bardzo blada, jakby skóra otaczała czaszkę. Nos i usta wydawały się pomalowane. Jego oczy były szeroko otwarte, jakby on, chłopiec, również kochał poezję. Wydawało się, że jego usta wypowiadają słowa bardzo podobne do moich. Nadal nie rozumiem, co mi powiedział. Nagrania gdzieś zaginęły, być może dlatego te słowa są tak dźwięczne i wyraźne. Ta sama intonacja, której nauczyłem się w klasztorze, wywarła na mnie głębokie wrażenie w wierszach i pieśniach Pana Mo Jinyi. Tego wieczoru dziwnie się dogadaliśmy. I nie tylko to - w naszej przyjaźni często lubimy rozmawiać w tym samym czasie. To wszystko. Nagle chłopiec wziął kawałek mięsa i odciął sobie duży kawałek. Robiąc to, spuścił oczy, uśmiechnął się i coś wymamrotał. Żal mi go. Siostra Chen jest z nami. Uśmiechnęła się smutno. Wzięła kolejny kawałek z talerza, położyła go na kolanach chłopca i powiedziała: "To sashimi". - Jedna z Twoich ulubionych potraw. Spróbujmy. Musiałeś być głodny... Pan Moe zaczął powtarzać, że powinienem też spróbować sashimi. Po wypowiedzeniu tych słów wziął oba kawałki mięsa do ręki i zaczął poruszać się po podłodze. Kawałek jednak spadł na ziemię, a dziewczyny spojrzały na niego z obrzydzeniem. Zauważając to, zacząłem kroić torbę na małe kawałki z tym samym wrażliwym grymasem. Jedyne, co mnie powstrzymało, to to, w co zmieniły się oczy tego chłopca — wyglądały jak płonące węgle... Ktoś zapukał do drzwi. W drzwiach otworzyła się szczelina. Między nią a ościeżnicą pozostał tylko jeden włos. Ktoś podglądał przez szczelinę. Potem usłyszałem poruszony głos. Ochroniarz coś mówił. Podczas rozmowy wszedł i powiedział: "Chen, posłuchaj mnie! Ktoś zostawił notatkę na stole. Nie, Nie......Spójrz na to......Chan Qi wstał i skierował się w stronę korytarza. Za nim podążył kolejny strażnik. Chen Qi natychmiast odzyskał przytomność i wręczył papier Changowi. Oboje zaczęli go czytać, czasami zatrzymując się i przekazując sobie to, co napisali. Niektóre z nich mają pieczęcie, inne nie. Najwyraźniej strażnicy mieli wtedy pełne obowiązki. Oczywiście są bardzo podekscytowani tą kartką papieru......W końcu Chang Qi przekazał go Cha Chengyu, który obserwował ich z jego kąta. Pozostali bezlitośnie obserwowali spotkanie. Zapanowała cisza. Jednak nic mi też nie przeszkadza. Wszystko dzieje się dokładnie zgodnie z zasadami. W takim przypadku musisz poczekać na znak tutora. Następnie student musi sam wybrać zawód. Jeśli Tutor nie zwraca uwagi na ucznia, zostaje zapytany. Po prostu wyjaśnił, o co chodzi. Potem podszedł do niego inny uczeń i powiedział: "Ty!"Ja!"- odpowie nauczyciel. Inny uczeń zaczął zadawać mu pytania i poprosił go, aby wskazał wszystkich obecnych. Nazywa się to"przesłuchaniem świadka". "Za każdym razem, gdy zeznajesz bezpośrednio, naliczana jest grzywna, w zależności od znaczenia świadka...... Pomyślałem o wujku Guanie siedzącym w bibliotece. O ile wiem, teraz czuje się bardzo nieswojo. Sam staram się nie okazywać swojej wrażliwości. Od czasu do czasu westchnąłem cicho. Nie wiem, jak to się skończy. Oczywiście kolejna klapsa... Potem drzwi ponownie się otworzyły i strażnik krzyknął: w drzwiach stał inny strażnik, trzymając przed sobą coś, co wyglądało jak duży pakiet. Po wejściu do pokoju strażnik przekazał go Changowi. Drugi strażnik wyszedł zza ich pleców, najwyraźniej z tabliczką w ręku. Chang dokładnie sprawdził, co przyniósł, i starannie schował to pod kołdrą. Zaraz potem wyszedł z pokoju i znów byliśmy sami. Wkrótce Chunmei zadzwoniła do mnie i kazała się ubrać. Kilka minut później stałem na progu sypialni. Przy drzwiach, stukając kopytami, czekał biały koń. Haruno usiadła na niej, trzymając wodze. Wskoczyłem na siodło, spojrzałem na Chayana i śmiałem się głośno. Oprócz nas, kilka innych sług przyszedł zobaczyć występ. Sun Siming wziął wodze i zamknął drzwi na ryglu. Tu wszystko się wydarzyło. Koń, który zwykle brykał, tym razem posłuchał króla Zhu. To było tak, jakby jakiś głupiutki mężczyzna pociągnął ją za wodze i zabrał do stajni. Za drzwiami rozległ się wybuch śmiechu. Te słowa są niezrozumiałe. Ale było dużo śmiechu, nawet dla mnie za dużo. Nie zwracając na mnie uwagi, Chun Yan odwrócił się i powiedział Xiang er-proszę, bądź miły, zrób herbatę! Mówiła zaskakująco cichym głosem, jakby kłaniała się mongolce. W tym czasie było to jak zgadywanie na kawałku mięsa. Chociaż korytarz wejściowy jest zbyt jasny, nie nadaje się na ceremonię parzenia herbaty. Ceremonia parzenia herbaty odbywa się zwykle w naszej kuchni. Tak, zimą pijemy zupę jaśminową i jemy cukierki w półmroku. Latem, w cieniu topoli. Chcę wiedzieć, dlaczego to zapamiętałem? Jasne, czasami słyszę słowa " Tea Party "i" ofiara", ale nie zwracam na to uwagi. A teraz, patrząc na wejście do korytarza, które kiedyś prowadziło do kuchni, zdałem sobie sprawę, że tak to wygląda. Teraz jest pusty. To tak, jakby ktoś ściął ścianę. A może były to wąskie drzwi wycięte w skale i za nimi zaczynał się Ukryty ruch. Poniżej Urwisko. Po prawej i lewej stronie jest ciemno. Czy mój wniosek jest podziemny? Mówi się, że przejście zostało zablokowane i zapadło się pod ziemię. Więc dlaczego przeżył? Jaka siła trzyma go w rękach? Jeśli to nie on, to kim on jest? Może jednak mysz? Czy wędrują nocą i gryzą drogę do innych światów? A może w ogóle ich nie ma, tylko Chen Zichong? Jest w piwnicy, wśród kół zębatych i trybików, bo ktoś go zaczarował, żeby mógł spędzać czas wśród żywych? Ale mieszkał tu przez prawie dwadzieścia lat, jak mógłby przetrwać w takim miejscu? Gdzie on jest? To dziwne, ile razy patrzyłam na ścianę jego sypialni, ale nigdy go nie widziałam......Wchodząc po schodach, czułem się, jakby coś tłustego i okropnego czołgało się pod moją skórą. Ręce ludzi odrętwiały z przerażenia. Wygląda na to, że ktoś patrzy na Ciebie ze ściany......Nagle ich zauważyłem - siedzieli na ścianach po obu stronach drzwi prowadzących do piwnicy. Gdy tylko byłem blisko nich, ci, których zobaczyłem, zamienili się w posągi. Jest ich sześciu. Są prawie przezroczyste - ich ciała i głowy prześwitują przez ściany. Pod nimi wije się napis wykonany białą farbą:"... Książę Zhao..., Zhou Manuilo...", "... Rozbójnik Wang Jian...", po której następuje długa przekreślona nazwa. Muszą być wrogami. Jeden z nich, najstarszy, powiedział:"... Ale ostrzegam was trzech. Cokolwiek robisz, nawet jeśli uda Ci się pokonać wroga. Odgadnij zagadkę.- Wyglądał tak tajemniczo, jakby coś wiedział. Wszystko, co udało mi się zrobić, to wykonać dyskretny gest brwi. Wiem dokładnie, jakie pytanie chce zadać. Może to mnie uratowało. Potem, nawet z Pomocą cho Goju, nic niezwykłego się nie wydarzyło. Dwie inne osoby obojętnie czekały na odpowiedź. Nie będę o tym myślał.
|
